Решила я его сюда выложить, если вы не против, нашла в инете
Алексей Иванович Пантелеев. "Буква "ты""
Учил я когда-то одну маленькую девочку читать и писать. Девочку звали
Иринушка, было ей четыре года пять месяцев, и была она большая умница. За
каких-нибудь десять дней мы одолели с ней всю русскую азбуку, могли уже
свободно читать и "папа", и "мама", и "Саша", и "Маша", и оставалась у нас
невыученной одна только, самая последняя буква - "я".
И тут вот, на этой последней буковке, мы вдруг с Иринушкой и
споткнулись.
Я, как всегда, показал ей букву, дал ей как следует ее рассмотреть и
сказал:
- А это вот, Иринушка, буква "я".
Иринушка с удивлением на меня посмотрела и говорит:
- Ты?
- Почему "ты"? Что за "ты"? Я же сказал тебе: это буква "я"!
- Буква ты?
- Да не "ты", а "я"!
Она еще больше удивилась и говорит:
- Я и говорю: ты.
- Да не я, а буква "я"!
- Не ты, а буква ты?
- Ох, Иринушка, Иринушка! Наверное, мы, голубушка, с тобой немного
переучились. Неужели ты в самом деле не понимаешь, что это не я, а что это
буква так называется: "я"?
- Нет, - говорит, - почему не понимаю? Я понимаю.
- Что ты понимаешь?
- Это не ты, а это буква так называется: "ты".
Фу! Ну в самом деле, ну что ты с ней поделаешь? Как же, скажите на
милость, ей объяснить, что я - это не я, ты - не ты, она - не она и что
вообще "я" - это только буква.
- Ну, вот что, - сказал я наконец, - ну, давай, скажи как будто про
себя: я! Понимаешь? Про себя. Как ты про себя говоришь.
Она поняла как будто. Кивнула. Потом спрашивает:
- Говорить?
- Ну, ну... Конечно.
Вижу - молчит. Опустила голову. Губами шевелит.
Я говорю:
- Ну, что же ты?
- Я сказала.
- А я не слышал, что ты сказала.
- Ты же мне велел про себя говорить. Вот я потихоньку и говорю.
- Что же ты говоришь?
Она оглянулась и шепотом - на ухо мне:
- Ты!..
Я не выдержал, вскочил, схватился за голову и забегал по комнате.
Внутри у меня уже все кипело, как вода в чайнике. А бедная Иринушка
сидела, склонившись над букварем, искоса посматривала на меня и жалобно
сопела. Ей, наверно, было стыдно, что она такая бестолковая. Но и мне тоже
было стыдно, что я - большой человек - не могу научить маленького человека
правильно читать такую простую букву, как буква "я".
Наконец я придумал все-таки. Я быстро подошел к девочке, ткнул ее
пальцем в нос и спрашиваю:
- Это кто?
Она говорит:
- Это я.
- Ну вот... Понимаешь? А это буква "я"!
Она говорит:
- Понимаю...
А у самой уж, вижу, и губы дрожат и носик сморщился - вот-вот заплачет.
- Что же ты, - я спрашиваю, - понимаешь?
- Понимаю, - говорит, - что это я.
- Правильно! Молодец! А это вот буква "я". Ясно?
- Ясно, - говорит. - Это буква ты.
- Да не ты, а я!
- Не я, а ты.
- Не я, а буква "я"!
- Не ты, а буква "ты".
- Не буква "ты", господи боже мой, а буква "я"!
- Не буква "я", господи боже мой, а буква "ты"!
Я опять вскочил и опять забегал по комнате.
- Нет такой буквы! - закричал я. - Пойми ты, бестолковая девчонка! Нет
и не может быть такой буквы! Есть буква "я". Понимаешь? Я! Буква "я"! Изволь
повторять за мной: я! я! я!..
- Ты, ты, ты, - пролепетала она, едва разжимая губы. Потом уронила
голову на стол и заплакала. Да так громко и так жалобно, что весь мой гнев
сразу остыл. Мне стало жалко ее.
- Хорошо, - сказал я. - Как видно, мы с тобой и в самом деле немного
заработались. Возьми свои книги и тетрадки и можешь идти гулять. На сегодня
- хватит.
Она кое-как запихала в сумочку свое барахлишко и, ни слова мне не
сказав, спотыкаясь и всхлипывая вышла из комнаты.
А я, оставшись один, задумался: что же делать? Как же мы в конце концов
перешагнем через эту проклятую букву "я"?
"Ладно, - решил я. - Забудем о ней. Ну ее. Начнем следующий урок прямо
с чтения. Может быть, так лучше будет".
И на другой день, когда Иринушка, веселая и раскрасневшаяся после игры,
пришла на урок, я не стал ей напоминать о вчерашнем, а просто посадил ее за
букварь, открыл первую попавшуюся страницу и сказал:
- А ну, сударыня, давайте-ка, почитайте мне что-нибудь.
Она, как всегда перед чтением, поерзала на стуле, вздохнула, уткнулась
и пальцем и носиком в страницу и, пошевелив губами, бегло и не переводя
дыхания, прочла:
- Тыкову дали тыблоко.
От удивления я даже на стуле подскочил:
- Что такое? Какому Тыкову? Какое тыблоко? Что еще за тыблоко?
Посмотрел в букварь, а там черным по белому написано:
"Якову дали яблоко".
Вам смешно? Я тоже, конечно, посмеялся. А потом говорю:
- Яблоко, Иринушка! Яблоко, а не тыблоко!
Она удивилась и говорит:
- Яблоко? Так значит, это буква "я"?
Я уже хотел сказать: "Ну конечно, "я"! А потом спохватился и думаю:
"Нет, голубушка! Знаем мы вас. Если я скажу "я" - значит - опять
пошло-поехало? Нет, уж сейчас мы на эту удочку не попадемся".
И я сказал:
- Да, правильно. Это буква "ты".
Конечно, не очень-то хорошо говорить неправду. Даже очень нехорошо
говорить неправду. Но что же поделаешь! Если бы я сказал "я", а не "ты", кто
знает, чем бы все это кончилось. И, может быть, бедная Иринушка так всю
жизнь и говорила бы - вместо "яблоко" - тыблоко, вместо "ярмарка" -
тырмарка, вместо "якорь" - тыкорь и вместо "язык" - тызык. А Иринушка, слава
богу, выросла уже большая, выговаривает все буквы правильно, как полагается,
и пишет мне письма без одной ошибки.
